top of page

ТЕОДОР  КУРЕНТЗИС

                              о  своём  педагоге  Илье  Мусине

                                                   

                           

                                                     

         

Илья Александрович - это золотой человек! Это человек, который по-настоящему любил музыку. Может быть то, что я скажу, покажется вам обычным - он очень сильно и трепетно любил музыку!  На самом деле это очень редко.

          Любить музыку - не значит любить себя в музыке, это существование в ней. Это словно волшебная и потерянная родина для всех людей, где общаются на другом языке и там совершенно иная гравитация - не та, что существует в нашем ежедневном бытии. Илья Александрович чувствовал её. У него было очень сильное и глубокое переживание в стремлении  утверждать законы  мира музыки в нашей жизни.

            Он не просто показывал как надо дирижировать, а учил нас верить в то, что мы создаём. Я имею ввиду... какая-то фраза из симфоний Брамса или Чайковского, которую он показывал, ощущалась наполненной и отрешённой от реальности, в которой мы живём. Его вдохновение, его видение музыки убеждало нас верить.

Это словно проповедовать какую-то неизвестную религию - он хотел показать вам чудеса, чтобы вы поверили в них!

         

          У меня был в Греции педагог,  он мне рассказывал об одном невероятном легендарном дирижёре Илье Мусине. И для меня это звучало как сказка, что где-то в Ленинграде есть какой-то выдающийся человек, у которого самая прогрессивная дирижерская школа.

     Ещё я был знаком с Одиссеем  Димитриади. Однажды я его спросил:

-  Вы мне скажите, пожалуйста, кто лучший педагог для молодого дирижера сейчас в мире?

А Димитриади был уже очень старым и он мне отвечает:

-  Мой педагог.  

-  Ваш педагог?

-  Да, -  говорит, - он ещё жив. Это Илья Мусин. 

И тогда я принял решение показаться Илье Александровичу.                                                                             

         Первая моя встреча с ним была в классе им. Рабиновича на третьем этаже старого здания консерватории. 

Я дирижировал «Кориолан» Бетховена... Помню, что когда прилетел в Петербург, то пошёл в общежитие на ул.Зенитчиков. Была середина сентября, там не было индивидуальных душевых, только общие.                                «Боже, - говорю,- пойду в общие, я не могу не мыться каждый день.»  Захожу и вижу, что там сухо. «Никто не моется?»  Мне объяснили, что нет горячей воды. Решил, буду мыться с холодной. В Греции можно мыться и холодной водой, но я не знал, какой бывает холодная вода в Санкт-Петербурге и испытал такой... Лёгкий шок!

На следующий день у меня была температура 39, а я должен был идти на первую встречу с Ильёй Александровичем. Пришёл в консерваторию и он меня спрашивает:

-  Что вы будете дирижировать?

- «Кориолан», но я немного плохо чувствую себя, температура 39.

-  О, прекрасно! «Кориолан» как раз таких градусов и требует!

         Я уже имел опыт дирижирования до этого, но у меня не было сильной мечты стать дирижёром, держать палочку и руководить другими людьми. Ни то, чтобы я не хотел - это было каким-то жизненным опытом для меня.                    Я в то время писал очень много музыки и всем моим сердцем больше хотел создавать композиции. Как и до сих пор, меня притягивает материя создавать что-то с нуля...    Но после двух лет обучения я понял, что не могу уйти. 

Я нашёл себя в этом!

          С Ильёй Александровичем мы занимались два раза в неделю, один раз был оркестр, а в остальные дни мы ходили вместе на концерты и много общались. Его жизнь была — музыка, консерватория, ученики. Он первый создал самую совершенную, до сих пор, систему дирижирования. Учил как оживлять дирижёрское искусство! Меня лично он научил верить своему воображению и развивать его.

Он говорил, что надо ощущать себя тем, о ком рассказываешь!  Показывать не словами, а своим примером. Он учил нас как с помощью языка нашего тела мы можем показать наши мысли!

       В его методе есть очень чёткая система координации движений, помогающая выразить определенную мысль. Грубо скажу,  это словно какой-то манифест движения, который может расшифровать замысел вдохновения души и сердца. Движения, которые подсознательно помогают организовать мышление автора, передав его музыкантам. Собрать дух сотен людей в одно целое! Без единого слова, только движением!

Илья Александрович был настойчивым, пока не видел результат.  Я до сих пор учусь у Ильи Александровича...

          

                 Когда  он  становился  за  пульт  и  хотел  что-то  показать,  он  казался  героем  из  книги  постромантизма.

Его манера дирижирования, с одной стороны, была эффектной и галантной, с другой - имела очень сильное внутреннее напряжение.

Он не любил людей, которые выходят на сцену с какой-то сухой рациональностью, не проявляя определённый характер.  То  есть  отсутствие  характера  в  музыке  было  невосполнимо  для  Ильи  Александровича.

Всё должно идти из сердца исполнителя!

         Илья Александрович для меня - это живое свидетельство золотого момента в искусстве дирижирования,  которое было достигнуто Густавом Малером.  Илья Мусин был ассистентом Фрица Штидри, который, в своё время, был ассистентом Малера,  то есть Илья Александрович словно продолжатель Густава Малера через Фрица  Штидри... 

   

   Он  мне  рассказывал  про  таких  людей,

что  я  не  мог  поверить,  что  встретил

человека, который  лично  знал  их!

 

 


 

            Илья  Александрович жил в экстремальных ситуациях.  Когда знали, что есть форс-мажор, всегда приглашали его. Он рассказывал, были моменты, когда он дирижировал без репетиций, без партитуры... 

Ему могли дать только ноты первой  скрипки  и  он ориентировался на свою память,  а перед выходом говорил  скрипачу: «Ты мне просто поиграй, как заканчивается...  Ок. Я вспомнил.»  У  Ильи Александровича  была феноменальная память!  

            И хочу ещё сказать... он был невероятно прогрессивным человеком. Самую прогрессивную школу дирижирования создал Илья Мусин.

Его ученики все разные, кто-то больше похож на него, кто-то меньше... Он развивал каждую индивидуальность! Сначала он настаивал на точности определённых движений, потом развивал способность чувствовать звук своим телом, которое у каждого по-своему организовано. Я вижу дирижера и сразу понимаю, если это ученик Ильи Александровича. И даже если вижу ученика ученика, тоже понимаю…           

                                       нажмите для увеличения

                        нажмите для увеличения

           Это был очень умный человек, очень остроумный, с потрясающим чувством юмора. Ироничный! Потрясающий!

Я помню анекдоты, которые он мне рассказывал и до сих пор смеюсь.

Расскажу вам одну историю, которой я был свидетелем, невероятную.

Илья Александрович, я и ещё несколько студентов собирались на концерт в Большой зал Филармонии. И мы поехали на трамвае... Илья Александрович сидел, а мы стояли рядом и разговаривали. Было сложно общаться - тогда трамваи были другими и нас всё время шатало из стороны в сторону. На одной из остановок какой-то человек входит в трамвай и говорит: «Илья Александрович, здравствуйте! Можно вас спросить, в "Итальянском каприччио" Чайковского вот этот переход как делать..?» Илья Александрович объясняет... Этот человек пробует дирижировать, говорит «спасибо» и выходит.

Я спрашиваю:

-  Илья Александрович, это кто?

- Не знаю. Человек пришёл и спросил, я должен ему сказать... Если вас спросят, где улица Вознесенская, вы разве не скажете, где это?

Вот так и тут. Об "Итальянском каприччио" его долг был объяснить.

         

         Он нам говорил очень основательные вещи и как студентам тогда, и рассказывал что-то на будущее. Я сейчас вспоминаю и начинаю понимать то, что тогда было невозможно осознать. Илья Александрович понимал, что дирижёру нужно учиться всю жизнь. Если скажете, что знаете всё о музыке и о дирижировании, вам осталось мало жить как профессионалу.  Илья Александрович до конца жизни искал, искал и искал...

       Это было какое-то очень глубокое стремление... Развивать своё воображение, свою фантазию, видеть то, что остальные пока не увидели.  Стремиться к далёким целям…

                                                     

 Интервью записала и оформила  N.Sh.

 корректор английской версии Neil McCallum

bottom of page